Федор Конюхов – первый в СССР и России «профессиональный путешественник», капитан дальнего плавания, пилот свободного аэростата, ездок на собачьих упряжках, альпинист, писатель священник УПЦ МП. Среди достижений Конюхова – пять кругосветных экспедиций, 17 пересечений Атлантического океана на парусных яхтах и один раз – на весельной лодке.
Федор Конюхов родился 12 декабря 1951 года в селе Чкалово Запорожской области. Детство будущего путешественника прошло на берегу Азовского моря. Отец Филипп Михайлович часто ходил в море за рыбой, брал с собой сына. Дед Михаил часто делился с внуком знаниями, которые почерпнул от общения с , знаменитым русским полярным исследователем. С ним Михаилу довелось служить в одном гарнизоне царской армии. Полярник оставил Конюхову собственный нательный крест, чтобы тот достался самому крепкому из потомков друга. Этот крестик дед передал Федору.
Уже тогда у мальчика появилась тяга к путешествиям, когда Федор стоял у штурвала отцовского судна и всматривался в морскую даль. В 15 лет юноша рискнул совершить первое путешествие и переплыл Азовское море в лодке на веслах. Правда, до этого Федору пришлось активно заниматься греблей, осваивать парусное плавание.
Как любой подросток, Федор с удовольствием играл в футбол. Как любой деревенский мальчишка, Конюхов часто спал на сеновале, а еще запойно читал приключенческие романы Жюля Верна и других авторов. К окончанию школы юноша понял, что хочет связать жизнь с морем.
Федор поступил в Одесскую мореходку и получил специальность судового механика. Дальше была учеба в полярном училище в Ленинграде на штурмана-навигатора, служба на Балтийском флоте. В течение 2-х лет Федор Конюхов служил во Вьетнаме матросом спецсудна, поставляющего боеприпасы вьетконговцам. За время службы побывал также в Никарагуа и Сальвадоре. После возвращения на родину Конюхов не оставляет учебы и получает специальность резчика-инкрустатора в профильном училище белорусского города Бобруйска.
Путешествия
Первая серьезная экспедиция состоялась в 1977 году, когда молодой человек совершил путешествие под парусом в Тихом океане и повторил маршрут . За первой последовали экспедиции на Камчатку, Сахалин.
Федор Конюхов поставил новую цель – покорить Северный полюс в одиночку.
Готовился к экспедиции Конюхов на Чукотке, осваивал езду в собачьих упряжках, учился строить хижины изо льда, развивал другие навыки для экстремального путешествия – на это ушло несколько лет. Первоначально Конюхов предпринял тренировочный поход к Полюсу относительной недоступности. Путешественник усложнил себе задачу тем, что отправился на лыжах во время полярной ночи.
Затем Федор побывал в Канаде, на Баффиновой земле и на самом Северном полюсе в составе советско-канадской группы во главе с Владимиром Чуковым. В 1990 году Конюхов на лыжах, с тяжелым рюкзаком и снаряжением отправился в путь, а через 72 дня достиг Северного полюса. Преодолевая по дороге полыньи и торосы, Федор едва не погиб во время столкновения льдин. Конюхов стал первопроходцем в одиночном путешествии туда. В 1995 году Федор Конюхов покорил Южный полюс, а через 59 дней над крайней южной точкой уже развевался флаг России.
В биографии путешественника были и другие маршруты. Федор стал первым россиянином, выполнившим программу «Большого шлема», то есть покорившим Северный, Южный полюс и Эверест. Раньше, в 1992 году, в одиночку поднялся на Эверест, в январе 1996 года – на гору Аконкагуа, а в 1997 году – на вулкан Килиманджаро.
Среди экспедиций, в которых участвовал Федор Конюхов – советско-американский велопробег по СССР Находка – Москва – Ленинград 1989 года, российско-австралийское ралли на внедорожниках Находка – Москва 1991 года, караванная экспедиция по маршруту Великого Шелкового пути в 2002 и 2009 годах. Федор Конюхов совершает и сухопутные экспедиции, повторяя путь знаменитых исследователей тайги.
За свою жизнь Конюхов совершил в общей сложности 40 морских экспедиций. Не все гладко складывалось во время таких путешествий. Помимо неприятностей, создаваемых природной стихией, Федор Конюхов получал неприятные сюрпризы от людей. Во время одного плавания Конюхов подхватил тропическую инфекцию и вынужден был остановиться на Филиппинах. Местные пираты воспользовались вынужденной стоянкой яхты Конюхова и угнали ее. После выздоровления, чтобы найти в морских широтах собственное судно, Федор завладел разбойничьей яхтой и догнал свою.
В июле 2016 года Федор Конюхов установил новый рекорд, на воздушном шаре за 11 дней. Российский путешественник опередил предыдущего рекордсмена Стива Фоссета на 2 дня.
Во время путешествий Федор Конюхов занимается исследовательской работой и творчеством: пишет картины и книги. В общей сложности путешественник создал почти 3 тысячи полотен, издал двадцать книг. В собственных произведениях «Мои путешествия», «Под алыми парусами», «Наедине с океаном», «Как я стал путешественником» Федор Конюхов делится жизненным опытом, событиями из путешествий. Есть у автора и исторические труды: «Крымская война. Оборона Севастополя», «Александр Васильевич Суворов», «Как адмирал Ушаков Черное море русским сделал». В книгах «Мой путь к истине», «Сила Веры. 160 дней и ночей наедине с Тихим океаном», «Океан – моя обитель» Конюхов освещает вопросы веры. Читателей путешественник знакомит со своими трудами со страниц официального сайта , где также размещает фото собственных полотен.
Федор Конюхов – действующий член Союза журналистов, Союза художников и скульпторов, Союза писателей России. Своими рисунками Конюхов украсил издание книги «Дао Дэ Цзын», которую считает для себя второй после «Библии».
Помимо основного дела жизни, важной страницей биографии для Федора стало служение в Православной церкви. Сан иподиакона Конюхов принял в 2010 году на праздник , покровителя путешествующих и мореплавателей. Окончив в Северной столице духовную семинарию, Конюхов отправился служить в Запорожье, не оставляя при этом морских, сухопутных и воздушных путешествий.
Личная жизнь
Федор Конюхов был дважды женат. Первая супруга Любовь подарила Федору двух детей – сына Оскара (1975 г.р.) и дочь Татьяну (1978 г.р.). Позднее женщина переехала в США, где поселилась вместе с дочерью. Старший сын Конюхова возглавляет Всероссийскую федерацию парусного спорта.
Вторая супруга знаменитого путешественника – профессор, доктор юридических наук, эксперт по международному праву Ирина Анатольевна. Познакомились будущие супруги в 1995 году. Ирина к тому времени тоже была в разводе, воспитывала двоих сыновей. Федор честно предупредил девушку о своем увлечении, но это не испугало Ирину. Ради любимого Ирина Анатольевна отказалась от работы в ООН и Европарламенте.
Нередко жена сама отправлялась вместе с супругом в путешествия. В 2004 году, пересекая Атлантику, судно, где находился Федор и Ирина, попало в сильный шторм. После возвращения домой Конюховы возвели около московской творческой мастерской Федора часовню Николая Чудотворца. Долгое время у пары не было общего ребенка, но в 2005 году родился долгожданный сын Николай.
Сейчас Федор Конюхов – счастливый дедушка, у которого четверо внуков – Филипп, Аркадий, Итэн, Блейк и две внучки – Полина и Кейт, но это не мешает ему заниматься любимым делом.
Путешественник, художник, писатель, велосипедист, альпинист, мореплаватель – это все о Конюхове. С 1998 года мореплаватель делится опытом с молодыми последователями и заведует лабораторией дистанционного обучения. В лаборатории обучает юных путешественников технике выживания в сложных условиях.
Федор Конюхов сейчас
Федор Конюхов продолжает бить рекорды. Последним увлечением для путешественника стало воздухоплавание на аэростате. В 2017 году Федор , пробыв в воздухе 55 часов 10 минут непрерывного времени. Предыдущий рекорд 50 часов 38 минут принадлежал японским пилотам Мичио Канда и Хиразуки Такезава, которые установили его в 1997 году.
На этом неутомимый путешественник останавливаться не будет. Для летних сплавов по рекам Конюхов уже выбрал место на курорте Шерегеше в Кемеровской области, где успел побывать в январе 2018 года вместе с семьей.
Награды
- 1996 – Почетный житель города Находки
- 1988 – Орден Дружбы народов
- 2014 – Золотая медаль имени Н. Н. Миклухо-Маклая Русского географического общества
- 2015 – премия Дружбы народов «Белые журавли России» и одноименный орден
- 2017 – Орден Почета
Рекорды
- Первый в мире человек, который достиг пяти полюсов Земли: Северного и Южного географических, Полюса относительной недоступности в Северном Ледовитом океане, полюса высоты – Джомолунгму, полюса яхтсменов – Мыс Горн
- Первый россиянин, которому удалось выполнить программу «Большой шлем» (Северный полюс, Южный полюс, мыс Горн, Джомолунгма).
- Пересек в одиночку Атлантический океан на гребной лодке с мировым рекордом в 46 суток 4 часа.
- Пересек в одиночку Тихий океан на гребной лодке с мировым рекордом в 159 суток 14 часов 45 минут.
- Имя: Федор
- Отчество: Филиппович
- Фамилия: Конюхов
- Дата рождения: 12.12.1951
- Место рождения: село Чкалово, Украина
- Знак зодиака: Стрелец
- Восточный гороскоп: Кролик
- Род занятий: путешественник
- Рост: 180 см
Федор Конюхов – уникальный человек, сделавший путешествия своей профессией
. Ему покорились самые недосягаемые вершины, самые труднодоступные уголки планеты, он переплывал океаны и каждый раз доказывал свои невероятные возможности. Миллионы людей знают его именно как путешественника. На самом деле это многогранный человек, хороший художник, удивительный автор, а также он носит сан священнослужителя.
Фото Федора Конюхова
Детство, юность, образование
Детство Федора Конюхова прошло на побережье Азовского моря. Его родители были простыми людьми, отец постоянно уходил в море и занимался рыболовством, на маме лежали обязанности по дому. Все пятеро детей были заняты делом, помогали родителям по хозяйству. Отец часто брал Федора с собой в море. Мальчик очень любил смотреть на морские пейзажи, вытаскивать рыболовные сети. Тогда в нем и зародились мечты о больших путешествиях. Окрыленный своей мечтой, он уже в 15 лет совершил небывалый для подростка поступок. Несколько лет подготовки, усиленные занятия плаванием и греблей позволили Федору пуститься в лодочное путешествие по Азовскому морю и пересечь его.
Федор Конюхов получил несколько образований. В его активе техническое училище города Бобруйска, профессия судоводителя (мореходное училище в Одессе), а также Конюхов стал выпускником арктического училища в Ленинграде. Не пренебрег путешественник и службой в армии. Из-за конфликта с сослуживцами с Балтийского флота ему пришлось уехать и нести службу матроса на катере в водах Юго-Восточной Азии.
Вся жизнь – путешествие
Сложно даже представить, какое количество времени Федор Конюхов провел в экспедициях. Свою большую деятельность путешественника он начал в 1977 году. Первым, что он сделал – прошел по маршруту Витуса Беринга. Покоряя Тихий Океан, он доплыл до берегов Камчатки, Сахалина, далее была Чукотка. Бесстрашный Конюхов плыл в одиночку и к тому же имитировал на своем судне условия похожие на те, в которых совершали свои подвиги путешественники несколько веков назад.
Читайте также:
Два Полюса
К задаче осуществить экспедицию на Северный полюс Конюх подошел основательно. У неутомимого путешественника ушли годы тренировок, исследований, участие в экспедициях канадских ученых, в лыжной экспедиции СССР. И в 1990 году на Северном полюсе оказался первый человек, добравшийся до него в одиночку. Поход был трудным и опасным, Конюхов нес тяжелое снаряжение, даже чуть было не погиб. Но через 72 дня полюс был покорен, а сам путешественник строил уже новые планы.
Исследовать Южный полюс Конюхов отправился в 1995 году. В Антарктической экспедиции он очень внимательно изучал состояние организма, влияние на него внешних факторов. Через два месяца после старта на самой крайней южной точке мира водрузился российский триколор. Собранные в результате экспедиции данные, открытия и исследования внесли большой вклад в науку.
На вершинах
После завершения похода на Южный полюс программа «Большой шлем» пополнила актив путешественника: Северный полюс – Южный – Эверест (на Эверест взошел в 1992).
В своем деле Федор Конюхов неоднократно становился первым. Так сложилось и с покорением «семи вершин», семи самых высоких точек континентов (стал первым в СНГ):
- 1992 – Эльбрус, Европа;
- 1992 – Эверест, Азия;
- 1996 – массив Вильсона, Антарктида;
- 1996 – Аконкагуа, Южная Америка;
- 1997 – пик Косцюшко, Австралия;
- 1997 – Килиманджаро, Африка;
- 1997 – Мак-Кинли, Северная Америка.
По суше
Сухопутные экспедиции стали незаменимой частью в жизни путешественника. Их было очень много и каждая их них вносила свой вклад в изучение природных явлений и человеческих способностей. Самыми масштабными походами Конюхова оказались:
- лыжная экспедиция по Чукотке в 1981 году;
- пеший поход по уссурийской тайге, 1985;
- советско-американский велопробег Находка – Москва – Ленинград, 1989;
- проезд на внедорожниках Находка – Москва, 1991 (российско-австралийский проект);
- Великий Шелковый путь, 2002 год;
- Великий Шелковый путь, 2 этап, 2009 год;
По морю и воздуху
Свою детскую мечту о морских приключениях Федор Конюхов реализовывает всю жизнь. Именно путешествия по морю занимают значительную часть его деятельности. Десятки заплывов, пять кругосветных плаваний, семнадцать пересечений Атлантики, пересечение Тихого океана на лодке с веслами. При этом целый ряд экспедиций являются рекордами. Летом 2016 года Конюхов совершил кругосветку на воздушном шаре и приземлился с новым мировым рекордом.
На его пути случалось многое: и болезни, и угон судна, и непредвиденные ситуации, но Конюхова ничто не останавливает. Он продолжает свои приключения, и двигается только вперед, к новым открытиям. Его жизнь – это путешествие, поиски чего-то нового, и лишь желание достичь своей цели наполняет его путь смыслом.
Общественная деятельность, творчество, семья
Не меньшим талантом Федор Конюхов обладает в художественном жанре. Он пишет картины, причем во время свои путешествий. Его работы демонстрируются на выставках и вызывают неподдельный интерес. Еще в 1983 году он вошел в Союз художников Советского Союза. В 1996 его приняли в Московский союз художников, а в 2012 году занял место академика в Российской Академии художеств.
Из-под пера Конюхова-автора вышли в свет необыкновенные научные исследования и открытия, а также труды о личных переживаниях и впечатлениях во время экспедиций. Он талантливый автор, за что и был принят в Союз Писателей России.
Еще одним интересным фактом биографии этого уникального человека является его церковная деятельность. С 2010 года он носит сан священника (Украинская Православная Церковь Московского Патриархата).
Интересно, но в погоне за удивительными открытиями, Федор Конюхов не забыл и о простом семейном счастье. Его вторая жена – доктор юридических наук. У Федора Филипповича и Ирины Анатольевны есть общий сын, а также у путешественника двое детей от первого брака. Сейчас он уже носит и гордое звание дедушки пяти внуков.
- Конюхов первый, кто покорял пять полюсов мира;
- обладатель премий Юнеско, UNEP;
- почетный житель нескольких городов (Находка, Миасс, итальянский Терни);
- в Тобольске вручается премия им. Ф. Конюхова.
Предложение поговорить о роли отца в семье отец Федор встретил задорным смехом: «Ну что вы! Какая роль! Вы меня без ножа режете».
Известный путешественник нечасто бывает в Москве, и в его мастерской всегда очередь из желающих обсудить рабочие вопросы, получить благословение или просто познакомиться. Но он все-таки нашел время для интервью.
Протоиерей Федор Конюхов – путешественник, писатель, художник.
Родился 12 декабря 1951. Окончил Одесское мореходное училище, Бобруйское художественное училище, Ленинградское арктическое училище.
Капитан дальнего плавания. Совершил четыре кругосветных путешествия, пятнадцать раз пересек Атлантику на парусных яхтах, один раз на весельной лодке «Уралаз».
Первый человек в мировой истории, которому удалось достигнуть пяти полюсов нашей планеты: Северного географического (три раза), Южного географического, Полюса относительной недоступности в Северном Ледовитом океане, вершины Эвереста (полюса высоты), Мыса Горн (полюса яхтсменов).
Первый россиянин, которому удалось выполнить программу «7 Вершин мира» — подняться на высочайшую вершину каждого континента.
Член Союза художников СССР. Член Союза Писателей РФ. Автор четырнадцати книг.
В 2010 году рукоположен в сан священника.
Женат. Имеет троих детей и шестерых внуков.
В сына Николая я вкладываю всего себя, он мне в радость. Но если я не буду путешествовать, если я не буду ни к чему двигаться, не буду ни к чему стремиться, чем я буду отличаться от умерших? Я должен подстегивать других, вдохновлять других своим рвением.
Я должен быть примером для сына Николая.
Я скажу ему: «Не стыдись поступков своего отца».
Он не скажет, что я плавал напрасно. Он поймет меня. И я об этом буду молиться Господу.
(из книги Федора Конюхова «Под алыми парусами»,
в которую вошли дневниковые записи
из одиночного плавания 2004-2005 гг.)
— Отец Федор, каким было ваше первое детское впечатление от моря?
— Не помню. И как научился плавать, тоже не помню. Я же вырос на Азовском море. Даже родился на берегу. Мама говорила: «Пошла рачков собирать поутру, там и родила». У нас в роду все священники и моряки. И я с 8 лет уже знал, что буду путешественником, таким, как Георгий Яковлевич Седов. Мой дедушка участвовал в его первой экспедиции на Новую землю.
Дедушка говорил, прежде чем стать путешественником, надо выучиться на штурмана, и я пошел в Одесское мореходное училище. Потом уже закончил Ленинградское арктическое училище.
— В советское время о ваших родственниках-путешественниках наверняка рассказывали, а о ваших родственниках-священниках говорили открыто?
— Моего родственника протоиерея Николая Конюхова убили 29 декабря 1918 года. Обливали водой на морозе, а когда он потерял сознание, застрелили. При советской власти мои родители старались об этом нигде не упоминать — боялись. Даже когда я пошел учиться в Духовную семинарию в 1969 году, папа сказал: «Ты поменьше там распространяйся о том, что у тебя в роду священники были».
Сейчас, конечно, я горжусь своими предками. Молюсь и прошу у них прощения за то, что мы стеснялись, боялись говорить о них.
Мемориальные доски во дворе мастерской Федора Конюхова в Москве. Фото: Владимир Ештокин, foma.ru
— Как получилось, что вы пошли учиться в семинарию?
— Очень просто получилось. Поступил — и все. Вот как я с детства знал, что буду путешествовать, так же знал и что буду священником. Мне представлялось, что где-нибудь в 50 лет я перестану путешествовать и буду служить на приходе. Ну вот, в 58 лет я принял сан.
— Когда вы были маленьким, ваша мама сказала, что вы будете очень одиноким человеком. Почему?
— Мать своего ребенка всегда видит. По моим повадкам.
— То есть вы в детстве были одиночкой?
— Не то что одиночкой. Я всегда делом занимался — тем, что мне нравится. Я люблю рисовать, у меня есть талант. Плохой, мало, но есть. Это мое. Поэтому я учился живописи. То же самое с путешествиями. Меня же в плавание никто не гонит. Просто мне там нравится, там мой мир. И священником я стал не для того чтобы делать карьеру в Церкви. Я священник, потому что это у меня в крови.
— Вы были в семье «белой вороной»? Не таким, как остальные дети?
— Не-не-не! Я не «белая ворона». Нас две сестры, три брата. Я средний, но всегда был лидером. Я заводил, а остальные меня слушались. И даже когда все выросли и разъехались, если надо было решения какие-то семейные принимать, родители говорили: «Вот Федька приедет. Как он скажет, так и будет».
Федор Конюхов, конец 1980-х
— Считается, что в советское время было очень суровое воспитание. Детей не баловали.
— Почему не баловали? Сколько детей при советской власти курили, пили, в тюрьмы попадали!
— Что вас уберегло от дурной дороги?
— Меня уберегла цель. Я с детства знал, что должен дойти до Северного полюса, продолжить дело Георгия Яковлевича Седова. Дедушка сказал: «Ты должен оправдать азовских рыбаков». Он очень любил Седова, много мне про него рассказывал. Всегда жалел, что не был с ним рядом в последней экспедиции. Дедушка умер, когда мне было восемь лет. Все время, что я его помню, он лежал на лавке парализованный. Летом его выкатывали в сад. Это он меня научил дневники писать. У меня его крестик есть. (Достает из-под рясы.)
Он стертый уже. Серебряный.
В школе говорили: «А, Федька Конюхов, он будет путешественником». Так что по многим предметам мне поблажки делали. Но если с математикой было плохо, я ее зубрил, потому что знал, что в мореходку не поступлю. У меня была цель. Когда ты живешь с целью, у тебя есть все.
И в детях надо воспитывать цельность. Романтика должна быть, патриотизм. Тогда человек не будет думать ни о куреве, ни о пьянке, ни о деньгах.
— Как вы считаете, чем в первую очередь должны заниматься дети? Спортом?
— Я сам советский, я мастер спорта по многим видам спорта. Но когда говорят, что все должны спортом заниматься, я слушаю и думаю: «Неправильно говорите! Неправильно!» Сколько заслуженных мастеров спорта спилось, в тюрьмы село, особенно в 90-х годах. Почему? Потому что к спорту надо еще духовность иметь. Мы просто учим спорту, а что может спортсмен без духовности? Только морды бить и все. Надо не просто учить, надо в ребенке разобраться. У меня школы путешественников в Миассе и в Тотьме, туда дети поступают после специального отбора. Мы им даем все попробовать: парусом управлять, по скалам лазить, в походы ходить… Господь Бог на каждого человека указал пальцем, каждому дал талант. Но не каждый следует этому таланту. Вот мы в школе путешественников даем всего понемногу. И фотографировать, и рисовать. Не обязательно становиться фотографом или художником, но хотя бы азы знать нужно. Дневники ребята ведут, стихи пишут, на гитаре играют.
У меня дочка закончила художественную и музыкальную школу. А сейчас медсестрой работает. С ней можно и на самые разные выставки ходить, и на концерты. Она слушает и классику, и рок.
— Отцовство – это счастье или бремя?
— Дети – это счастье. Так же, как и внуки. Знаете, я вот сколько мировых рекордов установил, те же картины, книги написал. Но — сегодня рекорд, а завтра его уже побили, сегодня книгами восхищаются, а завтра их уже забыли. А дети, внуки – это вечность, это ни с чем не сравнится.
— Вы путешествовали со своими детьми?
— Конечно. Перегонял яхту через Атлантический океан со старшим сыном, ходил с ним вокруг мыса Горн, ходил через Тихий океан, через Индийский. Через Атлантический океан мы ходили несколько раз. Но я бы не хотел, чтобы мои дети были путешественниками.
— А они?
— Они молодцы. Они говорят: «Мы ж понимаем, что мы никогда не будем такими, как папа». У них своя судьба.
— У них тоже есть цель, как была у вас?
— Есть. Не такая, как у меня. Младший сын хочет военным быть. Сейчас в Суворовское будет поступать. А старший – он как менеджер. Хочет организовывать экспедиции. Он же был президентом Федерации парусного спорта.
— Что вам дали совместные путешествия?
— Ну, они просто стали лучше меня понимать, уверенности стало больше. Когда мы с женой и сыном шли через Атлантический океан, начался шторм. Я понимаю, что ситуация серьезная, а они спокойны. Говорят: «Ну, ты же ходил вокруг света». У них так: если папа встал за штурвал, значит, все будет хорошо. А я-то знаю, что все может случиться, и при мне может случиться.
— Если кого-то из детей обижали в детском саду, в школе, вы заступались?
— Я старался не ходить. С этим жена разбиралась. Если я приходил, меня обычно воспринимали как Конюхова, как путешественника, а не как отца. При таком отношении сложно решать какие-то личные вопросы. Но сыновьям я всегда говорил, что надо уметь постоять за себя.
— Вашим детям сейчас живется тяжелее, чем вам в их возрасте?
— Да нет. Я думаю, что ни мне не было тяжело, ни им. Надо всегда соглашаться с тем, что есть. У нас было одно детство, у них другое. У нас одни были трудности, у них другие. Знаете, никогда на земном шаре не будет рая. Нашим дедам было легко жить? Нет. Нашим родителям – тоже нет. Да никогда не будет легко жить! Все время войны идут. Все время. У меня дед воевал в Первую мировую войну, папа – во Вторую. Дядя воевал в Корее в 1953 году, брат – в Афганистане. Я служил во Вьетнаме. Правда, не воевал, на корабле мотористом служил. Через мой род все время войны проходят.
Священник и путешественник Федор Конюхов. Фото: Максим Коротченко, maxik2k.livejournal.com
— Ваша любимая детская игра?
— В детстве я в «Робинзона Крузо» любил играть.
— А как вы играли?
— У меня остров был на болоте.
— То есть опять в одиночку?
— Нет. Я у меня была команда. Я — капитан.
Федор Конюхов с женой, детьми и внуками. Фото из личного архива
Беседовал Александр Гатилин.
Это интервью – часть
, реализуемого интернет-журналом «Батя», Фондом Андрея Первозванного и издательством «Никея». Полную версию интервью вы можете прочесть в
Федор в своих дневниках дважды вспоминает о нашем знакомстве. Мы познакомились в Москве, в очень красивом месте. Я тогда писала книгу «Человек и власть» и брала интервью у интеллигенции. Есть такой очень интересный человек Анатолий Заболоцкий – это оператор-постановщик фильмов Шукшина. Когда мы встречались, он снимал уже не кино, а храмы, затопленные в Сибири. Мне очень хотелось поговорить с ним о власти и о ее близости к человеку. И вот я пришла, взяла очень хорошее интервью, и нужно было уже уходить, как вдруг ему позвонили. После звонка он забежал в комнату и с восторгом воскликнул: «Ирина, останьтесь, сейчас придет Федор Конюхов!» Я ответила: «Ну, Анатолий Дмитриевич, я не буду вас смущать», – и подумала, что сейчас придет человек неразговорчивый, мрачный и замкнутый, раз путешественник. А Заболоцкий говорит: «Нет, Ира, вы останьтесь, вам сам Бог его посылает». Так и оказалось.
В тот вечер он меня провожал на метро. Он оказался очень словоохотливым, очень много рассказывал о своих путешествиях, о своем походе в Госдуму и на Южный полюс. Я всё записала на аудио и даже написала статью про него, которую, правда, редактор не взял. Я там возмущалась тем, что власть плохо поддерживает путешественников.
Когда мы встретились и представились друг другу, Федор сказал, что ему триста лет. Потом уточнил: «Я имею в виду, сколько лет я готовлю свои экспедиции. Вот, посчитай: Южный полюс – 20 лет, Эверест – 10…» Мы так посчитали в совокупности, получилось триста.
На следующий день после знакомства у нас было первое свидание, на котором он предложил мне руку и сердце. Мы тогда проговорили 24 часа – целые сутки и не заметили, как время пробежало. Он рассказал все о себе: откуда, что, где и, главное, чем он хочет заниматься. Он сказал, что на первое место в своей жизни ставит свои проекты и экспедиции, и предупредил, что всю жизнь будет путешествовать. Причем в экстремальные экспедиции тоже. Он предложил мне принять его таким, какой он есть, и я приняла. Не сразу, но приняла.
Одиночество – это условное понятие. Мы с Федором даже во время разлуки всё равно вместе. Чем больше мы живем, тем острее это чувствуем. Нужно какое-то время прожить с человеком, чтобы понять этот закон. Да, физического присутствия вроде нет, но ты всё же чувствуешь человека рядом. Года проходят – и ты начинаешь чувствовать любимого человека на расстоянии. Чувствуешь всё, даже видишь ту картинку, где он в этот момент находится. Это дается, если ты, конечно, сердечно близок с этим человеком, связан с ним молитвой. Поэтому с годами проблемы одиночества не стало. Для того чтобы познать Федора, я путешествовала с ним. Но это не мое призвание.
Зачем мне ломать свою жизнь и жизнь своих детей? Если я мать, то я должна быть с детьми. У них должен быть семейный очаг, и кто-то вынужден стать его хранителем. Если оба родителя путешествуют, как быть с семьей, с образованием детей, с их воспитанием? Есть, конечно, путешествующие семьи, мы с Федором их встречали. Однажды встретили девочку, которая с рождения находится с родителями на яхте. Она, как обезьянка, ползала по мачте. Но это исключительный случай. Таким детям тяжело находиться в социуме. Бывает, что родители своим образом жизни ломают им судьбы. Мы пошли классическим путем: должна быть классическая семья с православными традициями. Поэтому я «на берегу», как хранительница семейного очага. Я путешествую только тогда, когда с нами могут поехать дети.
Проблема была в другом: важно было, чтобы все экспедиции он готовил осознанно, не рисковал зря. Чтобы каждая экспедиция была проработана так, чтобы он был уверен, и мы верили в него, чтобы не было сомнений. Для жены путешественника важно проводить его с верой, ждать с верой, не сомневаться в нем – это ему очень помогает. Проблема не в разлуках, а в том, верим ли мы в этого человека и понимаем ли мы, что это его призвание. Мы же хотим счастья своим близким, а счастье складывается не только из того, что мы рядом. Можно быть рядом, в одной комнате, но не быть вместе и даже мешать друг другу, порождать напряжение. Вот этого мы пытались избежать.
У меня была подруга – жена капитана дальнего плавания. Семья праздновала каждое возвращение из рейса, ради него моя подруга брала отпуск. Но когда он вышел на пенсию – они разошлись, потому что не научились быть вместе. У них начались проблемы, каждый ценил свое пространство.
Мы с Федором сейчас хоть и расстаемся, но мы знаем, что есть наше собственное пространство для двоих. Как бы ни было, как бы ни жил каждый своими задачами в период экспедиций и разлук, мы понимаем, что есть место, где мы всегда будем вместе. Сейчас он меньше путешествует. Сейчас везет мне и нашему младшему сыну в том, что он видит своего отца дольше.
У Федора большие, крупные проекты, но он готовит их около года (вот, например, как полет на воздушном шаре). Конечно, для нас это ново – жизнь, когда мы больше вместе, чем в разлуке. Недостаток совместного быта сейчас компенсируется, мы этого дождались. Но как раз из-за примера своей подруги я думаю, что когда-то он перестанет путешествовать, ведь он не молодеет, а стареет. Надо постараться, чтобы этот период стал счастьем, а не чем-то неожиданным, непонятным и чужим.
Мы выстраиваем свою жизнь так, что стараемся не отвыкать друг от друга. Встречаясь после разлуки, мы ищем общее поле деятельности, общее пространство, в котором мы едины. А не так, что один занят своим делом, другой – своим. Вот что важно выстраивать.
В данный момент он в Москве, ждет меня дома. Меня уговаривали остаться в Екатеринбурге, но я на день сократила поездку, чтобы увидеться с ним. Сейчас он занят подготовкой к новому достижению – хочет поставить рекорд: продержаться в воздухе на планере 120 часов. Поэтому чаще бывает в Кисловодске, на экспериментальных полетах.
Некоторые жены обижаются на мужей за то, что те их не понимают – не знают их любимый цвет, любимую еду, любимый цветок… Рассказывайте! Не ждите, когда ваш муж будет об этом узнавать сам. Расскажите ему о себе, о том, кто вы такая, и он с удовольствием подарит вам ваши любимые цветы, если вы объясните ему, какие именно вам нравятся. Я стараюсь не ждать, а идти навстречу.
Мы стараемся быть вместе. Это значит, что он неравнодушен к происходящему со мной, а я – к тому, что случилось у него. В начале нашей семейной жизни мы договорились, что быт не будет причиной наших размолвок. Конечно, быт возникает: и материальные проблемы, и неравномерная нагрузка при его экспедициях, но это не главная тема нашего общения. Мы бережем наши отношения. Когда он приезжает, я не говорю, что в квартире протекла труба или что у меня нет денег на ремонт комнат. Я стараюсь говорить ему то, что он от меня ждет. Тому же я научила его. У меня получилось не сразу, потому что он самостоятельный человек, постоянно занят проектами. Но постепенно я ему рассказала, кто я, какие у меня потребности, что я люблю.
Федор говорит, что мы вместе тридцать лет, и я с ним согласна, хотя реальные даты этому не соответствуют. Мы с детьми посчитали, что две третьих этого срока заняли его экспедиции. Одна треть – время вместе. Сейчас ситуация меняется, он больше находится с нами. Может быть, потом это соотношение станет пятьдесят на пятьдесят, а к концу нашей жизни и вовсе будет противоположным тому, что было в начале. Время не принципиально – за тридцать лет мы смогли сохранить семью и хотим быть рядом.
РАЗГОВОР ПО ПЯТНИЦАМ
На прощание он вручил нам по иконке – приложившись губами к каждой:
– Это Николай Чудотворец. Писана по моему эскизу. Такая же в космос отправилась.
Протянул с нежностью. В одной руке Чудотворец держал парусник, в другой – покоренный Конюховым мыс Горн.
В его старой книжке всякий год отмечен событием: “1953. Первый раз услышал запах сена. 1971. Первый раз меня хотели убить. 1977. Первый раз один ночевал в тайге. 1982. Первый раз рисовал обнаженную натуру…”
О Конюхове толкуют разное. Мы шли к нему, вооружившись цитатами. Среди них – реплика знаменитого яхтсмена Виктора Языкова: “Федор – личность уникальная, небеса ему прощали отсутствие профессионализма. Это можно объяснить только одним: он блаженный. Не надо его копировать”.
Вспоминать ее не стали – попав под обаяние Федора Филипповича. И вы бы попали. И вы бы забыли все скверное. У Конюхова прозрачные глаза. Говорят, люди с такими никогда не врут.
Его мастерская неподалеку от Павелецкого вокзала примыкает к часовенке. Бронзовые флотоводцы у входа. Андреевский флаг прямо на дереве. Таблички с именами погибших путешественников.
Сам Конюхов, который в декабре 2010-го был рукоположен в священники, встретил нас в рясе с могучим крестом. В комнатке живописный хаос – рюкзаки, иконы, недописанные картины. Чертежи яхт.
Говорил он, как никто, – будто в масло окуная каждое слово. “Лежить”, “идуть”, “знають”. “Квартирка”, “колбаска”, “опасненько”. Режиссер Кэмерон, опередивший с погружением на дно Марианской впадины, – для него “Камерун”. Мальдивы – “Мальвины”. И ничего с этим не поделать. Всё у Конюхова как-то по-особенному.
В минувший понедельник 60-летний Федор Конюхов улетел покорять Эверест, на который впервые взошел двадцать лет назад.
*
*
*
– Так как вас называть – отец Федор? Федор Филиппович?
– Федор Филиппович. Если фотографировать будете – рясу сниму. Не надо расписывать, что я священник. Мы занимаемся путешествиями. Спортом. Правильно?
– Ну да.
– Если б вы были из православной газеты – пришлось бы у Владыки брать разрешение на интервью. А что касается экспедиций – тут я никого не спрашиваю.
– Вы отправляетесь на Эверест. И, кажется, года два в России не появитесь?
– Может, два. Может, больше. Вся моя жизнь – сегодня приехал, завтра уехал. Я уж позабыл, как выглядит Красная площадь! На днях вспоминал – какая же она? Лет десять там не был.
– А в Мавзолее?
– Еще пионером, в 60-е.
– Недавно вы медкомиссию проходили. Никаких неожиданностей?
– Пока нет. Дай Бог. А то могли бы на Эверест не пустить. Он больных не прощает. Китайцы требуют справку у всех, кто старше шестидесяти.
– Вы как-то обмолвились, что каждый день пробегаете 54 километра.
– Времени нет столько бегать. Ежедневная у меня лишь молитва. Но когда бегу – укладываюсь в 7 часов 10 минут. Это не сильно быстро. Так, рысцой.
– Много людей вашего возраста покорили Эверест?
– Человека три. Я там впервые побывал в 1992 году. Поднимался со стороны Непала, Гималаев. А теперь пойду со стороны Тибета. Меня часто спрашивают: “Зачем тебе это? Какие цели, задачи?”
– Что отвечаете?
– Да просто люблю я Эверест! Соскучился по нему. Двадцать лет назад я был спортсменом, а сейчас все иначе. Нравится – иду. Не нравится – я бы не пошел. Такой возраст, что подчиняюсь одному Господу Богу. Телевизор у меня не выключается – смотрю день и ночь документальные фильмы про Эверест.
– Настраиваетесь?
– Да. Вот этот фильм про команду новозеландского гида Рассела Брайса. Он мой ровесник, 11 восхождений на Эверест.
– В сентябре на верблюдах пересеку пустыню Гоби с востока на запад. Две с половиной тысячи километров за восемьдесят пять дней. Будет у нас с товарищем из Южной Кореи шесть верблюдов. На двух – мы, еще четыре с поклажей. В апреле 2013-го отправлюсь на собаках к Северному полюсу.
– Масштабно.
– После этого, надеюсь, за три месяца пройдем всю Гренландию с севера на юг. Так делал великий японский путешественник Наоми Уэмура. А осенью на весельной лодке поплыву через Тихий океан.
– Десять лет назад на весельной лодке вы пересекли Атлантический океан. В чем разница?
– Прежде лодка была семь метров, сейчас – десять. Атлантический маршрут три тысячи миль, Тихий океан – восемь тысяч. Тогда управился за сорок шесть дней, в Тихом буду плыть сто шестьдесят. Если не отыщется генеральный спонсор, лодка пойдет на частные средства моих друзей из Челябинской области.
– Что за друзья?
– Путешественники-любители. Романтики. А экспедицию на Эверест финансирует Современный гуманитарный университет, там замечательный ректор. 76 лет, геолог по образованию. Сам подняться уже не может – так решил меня поддержать. Деньги даются под научную программу – им интересно, как будет себя чувствовать мое сердце. Обвесят датчиками, и вся информация автоматически начнет поступать в университетскую лабораторию.
– В чем коварство Эвереста?
– Все горы коварные. Эверест нужно уважать. Как в Святом Писании: “Если ты находишься здесь телом, но не находишься духом – сие бесполезно”. Когда забивал крючья в эту гору – до меня дошло: надо созреть духовно, чтоб молотком по нему стучать. Чтоб у тебя было право вбивать крюк в Эверест.
– Эверест – он живой?
– Конечно. Весь мир живой. Раньше мне, молодому, было сложно путешествовать. Слишком много тщеславия. С трудом переносил одиночество. Попробуйте провести сто дней без общения. Или двести, как в первых моих кругосветках. Не было ничего тяжелее одиночества! А сегодня я понял: нету на земном шаре одиночества. На Земле все живое. Тот же океан – в нем киты. Горы живые. Пустыня. В пустыне с тобой Господь Бог. И святые, которым молишься.
– Мы-то думали, вы после ста дней одиночества с веслом начинаете разговаривать.
– Никогда такого со мной не было. Я с детства верующий, чувствую Божье присутствие. Что ж мне с веслом говорить? Это вопрос настроя. Если б меня забросили в океан неизвестно на сколько – крыша и впрямь могла поехать.
– Как настраиваться?
– Я всегда настраивался на большее. Вот сооружали мне первую весельную лодку – я готовился к ста дням в океане. Хоть было предчувствие, что управлюсь дней за семьдесят. А пробыл сорок шесть. С яхтой точно так же. Я же знаю – земной шар крутится, в нем двадцать семь тысяч миль. За двести дней закрою круг и вернусь к людям. Всё!
– Вы писали в дневниках, что временами подкрадывалось безумие.
– Бывало. Но борешься, уходишь от безумия… Дневники – вещь откровенная, потому и написал.
– А водочку вы пьете?
– Не-е, она горькая. Мне бы что-нибудь сладенькое – шампанское, вино. В экспедиции обычно беру коньяк, разведенный со спиртом, и добавляю мед – чтоб послаще было. А сейчас обязательно в дьюти-фри куплю по бутылке коньяка и виски. В Катманду опасненько – грязь кругом, антисанитария. Перед завтраком непременно стопочку употребить надо. Я и в Эфиопии так делал.
– Если высоко в горах накатить – наверное, со стопки унесет?
– Там уже никто не пьет. Даже воду еле-еле в себя вливаешь. А она противная-препротивная, тебя выворачивает. Про еду на такой высоте и говорить нечего. Кислорода не хватает – и организм отказывается принимать пищу. Она не усваивается – камнем лежит. Поэтому, когда идешь на последний штурм, возьмешь с собой конфетку про запас, и всё. Я вообще-то человек закаленный, неприхотливый. Когда в 1989-м шли к Северному полюсу и закончились продукты, снег кушал! Убеждал себя, что есть в нем какие-то питательные вещества. Опять же все от настроя зависит. По молодости я и морскую воду пил.
– Фу, какая гадость.
– Так полезная! Витамины! От одной и той же пищи, как и от дистиллированной воды, устаешь. Хочется разнообразия. В долгом путешествии глоток-другой морской воды не повредит. Можно и в суп добавить.
*
*
*
– Говорят, на Эвересте много трупов.
– Он ими завален. Тела не разлагаются – превращаются в мумии, усыхают от солнца. Лежат почерневшие. На Эвересте тепла нет, летом минус 20, зимой – минус 40. Никаких мух.
– Что ж тела не снимают?
– Это так сложно – вы не представляете! Необходима специальная экспедиция, колоссальные деньги. Человек сам едва поднимается – а еще кого-то тащить на себе?
– Вы опытный. Сразу понимаете, из-за чего этот альпинист погиб?
– На Эвересте гибнут из-за сердца. Дыхалка, отек легких.
– Срывается мало кто?
– Да, срывы – редкость. Такой маршрут, что идут профессионалы. В какой-то момент начинается то, что альпинисты называют “зоной смерти”. На высоте восемь – восемь с половиной тысяч метров не знаешь, как поведет себя организм. Пойдешь раньше времени, не акклиматизировавшись, – плохо. Пересидишь – тоже плохо.
– Как правильно?
– Больше двух суток на высоте находиться не стоит. Единицы выдерживают около четырех. Я, кстати, встречался с нашей альпинисткой, вернувшейся с Эвереста. Фамилию называть не буду. Спросил: “Почему бы тебе не стать первой женщиной в России, поднявшейся на 14 восьмитысячников?” Она усмехнулась: “Федор, я раз поднялась – и некоторых друзей в записной книжке уже смутно помню. А через 14 восхождений перестану узнавать мужа и детей…”
– Шутила?
– Нет. При недостатке кислорода клетки головного мозга отмирают. А на восьми тысячах метров и выше с кислородом беда. Голова немножечко “плывет”, и проблемы с памятью после Эвереста – обычная история.
– Вы тоже на себе почувствовали?
– Разумеется. Постепенно все восстанавливается – но не до конца. Имена помнишь, а вот стишки какие-то забываются напрочь. Вообще на Эвересте очень тяжелый воздух. Невкусный. Идешь на яхте в океане или на лыжах к полюсу – хоть Северному, хоть Южному – и дышишь полной грудью! Воздух свежий, чистый! А в горах пахнет смертью. Не буквально, конечно – при подобной температуре трупный запах исключен. Просто обстановка такая, мертвых вокруг много…
– На ваших глазах люди гибли?
– Не раз. Часовенку рядом с мастерской я построил в память о моих погибших друзьях – моряках, альпинистах, путешественниках. Там перечислены тридцать две фамилии. Я всегда молюсь за них, за тех, кто отправляется в новые экспедиции. Все в руках Бога. К примеру, стоим вдвоем, между нами меньше метра. Вдруг с обрыва летит камень, который оба не видим. Он попадает в товарища – и тот умирает. А у меня ни царапины. Думаешь: “Почему он, а не ты? Чем я лучше? Ничем! Наоборот, он красивее, моложе, сильнее, детишек у него больше…” Как погиб Валера Кондратко? На Чукотке после экспедиции зашел последним в самолет, закрыл дверь и сел на ближайшее кресло. “Кукурузник” перегрузили так, что он рухнул сразу после взлета. Хвостом ударился о лед. Ни летчики, ни остальные пассажиры не пострадали. А Валере ручка от двери вошла в висок.
– Судьба.
– Человек был удивительный! О космосе мечтал. Готовился в отряде космонавтов… Или Саша Рыбаков. Та экспедиция к Северному полюсу складывалась мучительно. Авиация не поддерживала, все тащили на себе. Наступил день, когда еда кончились. Тогда впервые по-настоящему ощутил, что такое голод. Вот и кушал снег. А организм Саши не выдержал. Он умер у меня на руках. Я обнял его, замерзающего, пытался как-то согреть. Но был уставший, сморило. Просыпаюсь – Саша мертвый.
– Экспедицию прервали?
– Нет. Пошли дальше. И дошли! А тело забрал самолет… Или взять наше восхождение на Эверест с Женей Виноградским в 1992-м. Поднялись на восемь тысяч метров – погода испортилась. Спустились обратно. Через неделю новый подъем. А за это время там все наши палатки ветром унесло. Ставить новые не было сил. Экспедиция оказалась на грани срыва. Но тут разглядели единственную палатку, которая чудом уцелела. Когда забрались в нее, поняли причину “чуда”.
– И что за причина?
– Палатка принадлежала испанскому альпинисту. Он умер – и так прижал телом, что ветер сорвать ее не мог. В этой палатке провели восемь часов. Облокотились на труп – и вспоминали всю свою жизнь, гадали, удастся ли вернуться домой. Периодически толкали друг друга в бок: “Не спи!” Спать нельзя – велик риск не проснуться. При подъеме на Эверест считается, что погибает каждый третий. Говорю Жене: “Может, этот испанец и есть третий – который уже погиб за нас?” Наверное, так и было. Все прошло удачно. И 11 мая 1992 года в 13.15 мы стояли на вершине.
– Был на Эвересте хоть один священник?
– Не знаю. Владыка Иосиф, мой начальник, спросил: “Там будут твои чада?” Да, отвечаю. “Значит, и ты должен идти. У подножия Эвереста их благословлять. А раз они идут на вершину – и ты отправляйся наверх”. В моем роду много священников. Я сам учился в духовной семинарии и мечтал священником стать. Думал, годам к 50 это произойдет, но оттягивал, оттягивал – и стал в 58.
– В декабре вам исполнилось 60. Верите?
– Не верю! Кажется, что мне лет под триста!
– Смотрю, что успел за эти годы, – ну разве к шестидесяти столько можно? Не вмещается! И как-то запало мне в голову число триста. Вот оно подходящее.
– Пенсию оформили?
– Да, как положено. В метро бесплатно прохожу. Пенсия моя – 6355 рублей.
– Что-то маловато.
– Мне дополнительные “московские” не платят. Я же в двух институтах на полставки работаю, профессор. В транспортной академии преподаю безопасность судового мореплавания. Если уволюсь – буду тысяч девять получать.
– По Москве на метро передвигаетесь?
– Да, так удобнее. Хотя машина есть.
– Какая?
– Патриотичная. УАЗ-“Патриот”. Дают знакомые из дилерской компании. Через два года возвращаю. Но сам за рулем редко. Меня и в Москве-то почти не бывает.
*
*
*
– Когда-то вы планировали на 2012 год погружение на дно Марианской впадины. Но кое-кто вас опередил.
– Я за Камеруна порадовался…
– За Джеймса Кэмерона, режиссера?
– Ну да, Камеруна. Нестандартный такой человек. На батискаф ушло семь лет и семь миллионов долларов. Адекватная сумма. Это в России предела нет – если б затеяли проект, начали бы со ста миллионов… Я сидел и думал: наш бы Бондарчук не погрузился. А Камерун и за собственные деньги построил бы.
– После “Аватара”-то Кэмерон что угодно построит.
– И у нас могли бы построить. Что такое – семь миллионов? А батискаф его, по-моему, из угле-пластика. Легкий, маленький. На торпеду похож.
– Вы “Аватар” смотрели?
– Да. Мне как художнику нравится. Я все фильмы смотрю глазами художника. Сюжет не имеет значения – мне интересно, как поставлено. Какая картинка. Как смонтировано. Какие краски. Вот гляжу на Пикассо – меня не все трогает. Или Николай Рерих.
– Что Рерих?
– Очень люблю его как художника, писателя, путешественника. Но философия Николая Константиновича меня не трогает.
– Так ваша затея с Марианской впадиной жива? Или после Кэмерона и не хочется?
– А для меня не важно сделать что-то первым. В Марианской впадине побывало пока три человека. Вот было бы здорово, если б Камерун на Луну полетел! Уверен, осилил бы. Причем полетел бы именно частным образом – как сделал это с Марианской впадиной. Я вам вот что хочу сказать. В 70-80-х годах одиночек всерьез не воспринимали. Твердили, такой человек не вписывается в наш образ жизни. Или его в психушку стоит забрать. Все изменил Уэмура.
– Как?
– В 1978-м открыл эру одиночек. Доказал: одиночка способен делать то, что не сделаешь командой. Один поднялся на Эверест, один шел к Северному полюсу. Весь мир ему поражался. Но долго никто не решался повторить. Только в 1986-м француз Жан-Луи Этьенн один добрался до Северного полюса. А в 1990-м пошел уже я.
– Легенд про вас много. Кто-то считает, – вы небогатый человек. Кто-то думает, что Федор Конюхов – миллионер.
– Я очень богатый! Я позволяю себе то, что мало какой миллионер позволит. Это огромное богатство. Сижу и думаю – через несколько дней увижу Эверест! Потом пойду на собаках по пути Уэмуры, моего милого учителя и идеала! Дальше поплыву через весь Тихий океан! Сидел у меня как-то один губернатор, миллиардер. Камерун по сравнению с ним – ничто. Что-то говорил: “Мы тоже будем спускаться…” А я вижу – никуда, дорогой мой, спускаться ты не будешь. Деньги тебя захлестнули, семь миллионов на мечту не отдашь.
– Жалко вам таких людей?
– Да. Думаю: так всю жизнь и проболтается. Вот был у меня Зеленин, бывший тверской губернатор. Олигарх. В то время мог построить яхту, о которой я мечтаю, – чтоб обойти вокруг света за восемьдесят дней, поставить мировой рекорд. Сделать Россию океанской державой. Речь шла всего-навсего о 10 миллионах евро.
– При чем здесь Зеленин?
– Он тогда был президентом федерации парусного спорта. Не сделали. Сейчас он и не президент федерации, и не губернатор. А Камерун сделал! Как не уважать такого человека?! Вот вы, ребята, наведываетесь к олигархам наверняка чаще меня. Наведываетесь?
– Случается.
– В домах на Рублевке нет счастья. И не может быть. Богатство – это скука. Я за этих людей молюсь. Как в Священном Писании сказано: “Молитесь за обижающих, проклинающих и ненавидящих вас”. Меня не обижают и не проклинают. Так что за них тем более надо молиться.
– Вы ведь брали в напарники богатых людей – на коммерческой основе.
– Есть такое. Но это друзья. Вот стоит у меня яхта в Австралии, она прошла Антарктиду. Понятно, нужно перегонять в Европу и ремонтировать.
– Дорого?
– 130 тысяч долларов. Так я собрал друзей из среднего бизнеса, восемь человек скинулись по 15 тысяч. Поплыли, вместе прошли мыс Горн. И один сказал мне: “Я так счастлив – все это увидел! А до этого был на Мальвинах…”
– Мальдивах.
– Да. Был на Мальвинах с женой. Я засмеялся. Он кивнул: “Правильно, Федор, смеешься. Две недели мы отдыхали, те же деньги потратили, и все время в ссорах…”
– Смешно.
– А иначе на Мальвинах нельзя. Чтоб с женой две недели – и не ссориться. Человек от безделья начинает маяться. А мои экспедиции недорогие. Выйдем на улицу – стоят такие джипы! Они побольше, чем весельная лодка стоят! А что такое – джип? Ударили его разок, разбили – и всё. Нету джипа.
– Золотые слова. Вы однажды сказали, что из каждой экспедиции возвращаетесь с долгами.
– Экспедиция не может быть без долгов. Например, академия платит китайцам за мое восхождение. Но туда приеду, и начнется – фонарики, батарейки, продукты… Никакой зарплаты от спонсора мне не надо. Это грех – за Эверест получать премии или медали. Сам Эверест или мыс Горн – уже награда. Так и накапливаются долги.
– Загранпаспорт меняете ежегодно?
– Вот это смешная история. У меня недавно сорвалась любопытная экспедиция в Индию. Собирались проехать через дом Рериха, лже-могилу Иисуса Христа в Кашмире. Возвращается паспорт из индийского посольства – всем открыли визу, кроме меня. Нет, говорят, места, куда ставить. Паспорт еще годен, а страницы все использованы. Парни улетели, я остался.
*
*
*
– Со спонсорами вы работаете виртуозно. Отказы редки.
– А я вас научу. В 70-х зашел в рыбный порт Находки. Что-то просил на экспедицию. Передо мной другой проситель. Директор его спрашивает: “Ты на чем приехал? Какая машина?” – “Японская” – “А у меня советская. И еще должен тебе помогать. Вон Федор денег хочет – так пешком явился…”
– Разумно.
– Я это запомнил. Если просишь деньги на экспедицию – не стоит выделяться. Да и посмотрите – вокруг меня разве роскошь? Я живу не ради своего блага – ради экспедиций. Ради мечты. Ради идей. Без этого не смогу. Для чего тогда жить? Чтоб иметь машинку, квартирку, колбаску, пивцо? Одну и ту же работу с девяти до шести? Господи, какая скука! Я всегда живу будущим. Будущей экспедицией, будущей встречей с друзьями. Будущими картинами. Книгами. Планами. Прошлым жить не люблю: “А вот помнишь… А вот было…” Мне это уже не интересно. Ну было и было. Лучше подумать о том, что впереди. Мне даже картины больше всего нравятся те, которые еще не нарисовал. Но они созданы у меня в голове. Нарисовал – значит, высказал себя. А тут ходишь, размышляешь, предвкушаешь, в любую секунду можешь что-то поменять. Так же и с экспедициями.
– У вас семья, детишки. От жены упреков не слышите?
– Никогда! Разве что перед очередной экспедицией скажет: “Плохо, что ты снова надолго уезжаешь”. Ирина – доктор наук, профессор. С голоду мы все-таки не умираем. Я в двух местах преподаю, пишу картины, плюс пенсия. А особняк мне ни к чему, из любого подвала могу сделать мастерскую. У меня прежде и был подвал, хоро-о-шенький…
– Почему распался ваш первый брак?
– Люба с 90-х годов живет в Америке. Городок Беллингхэм – побратим Находки. Она тоже художник, у нее своя галерея. Вышла замуж за богатого человека. В те годы многие уезжали за границу. И мне предлагали остаться в США, Австралии. Однако я себя вне России не представляю. Сами посудите – ну какой из меня американец? Или австралиец? К тому же охватывает жуть от одной мысли, что умру за границей. Не знаю, задумывается ли об этом моя первая жена? А мне действительно страшно, что снесут на погост в чужих краях. Пусть буду на паперти сидеть – но на родной земле. Где жили мои предки, люди верующие, православные. Я совсем не против других религий. Не человек их создавал – так, видимо, угодно Богу. Потому что была бы на свете одна-единственная религия – люди пошли бы вразнос!
– Вы полагаете?
– Конечно! Не было бы сдерживающих факторов. Представьте – стали бы все христианами. Да мы бы так распоясались! А чтоб этого не случилось, Господь и болезни посылает. Ох, что без них люди творили бы! Ели бы все подряд, дрались бы, воевали… А болезни усмиряют нас в своих грешных желаниях.
– Мощи Андрея Первозванного и сейчас с вами?
– Они всегда со мной. Вот здесь, внутри креста. Крест, между прочим, особый – Николая Конюхова. Брата моего деда, он был священником. В 1918 году большевики замучили его до смерти. Сперва на морозе обливали водой, а после пустили пулю в лоб. Крест сорвали – наверное, думали, в мощевике какие-нибудь ценности спрятаны. Родственники сохранили – и мне передали. Видите, раньше большие кресты носили – нынче делают поменьше. Священники жаловались – дескать, тяжело носить. Прежде почему-то этого не боялись, не тянул крест…
– Вас трудно представить без бороды. Когда в последний раз ее сбривали?
– Лет в 25. Требовалась новая фотография в паспорт. А при советской власти для этого обязательно приходилось сбривать бороду. В семейном архиве сохранился снимок – годовалый Оскар, и я без бороды. Сын смеется: “Хоть увидел, какой у тебя подбородок”.
– Самый известный человек, который покупал вашу картину?
– Боб Хоук, премьер-министр Австралии. Тут вопрос в чем – мои картины покупают обычно коллекционеры. А коллекционер знает искусство, он не переплатит. Ты много попросишь – он посмеется: “Говори-говори, да не заговаривайся…”
– Премьер к вам сюда приезжал?
– У меня были выставки в Австралии.
– Что выбрал?
– Графика, северная работа. Или склон Эвереста, не помню… Давным-давно на выставке в Канаде подошел ко мне один из вице-президентов компании “Макдональдс”: “Картины мне нравятся, но хотелось бы посмотреть ваши наброски. Дорожная тетрадь сохранилась?”
– И?..
– Был у меня дневничок с набросками. Вот он, глядите. Папиросная бумага. Купил в Катманду, на Эверест с ним забирался. Увидел яка – нарисовал. Вот описываю, как мост переходим, градус такой-то… Канадец листал-листал, потом воодушевился: “Покупаю!” И так мне жалко стало этот альбомчик, что не продал. Даже торговаться не пожелал. Да и сколько за него дал бы? 500 долларов, 800?
– Рекорд – за сколько ушла ваша картина?
– 7-8 тысяч евро. Последнюю работу выставили на аукционе за полторы тысячи долларов, а продали – за 90 тысяч рублей. На эти деньги я приобрел снаряжение для Эвереста. Как раз хватило.
– Что за картина?
– Гора Аконкагуа. Человека, далекого от искусства, мои картины не тронут. Его интересует другое. Например, эту картину начал писать у подножия Аконкагуа, потом ее везли погонщики мулов. Она вся потрепанная. Рамы нет. Нужна такая картина человеку с Рублевки?
– Обижаетесь, если не хотят вашу экспедицию финансировать?
– Никогда! Сын подтвердит. Значит, что-то мы неправильно делаем, если людям неинтересно. Мертвый проект – и двигать его бесполезно.
– Восемьдесят дней вокруг света под парусом – проект не мертвый?
– Не удается пока яхту построить. Выходит, страна не созрела. Как и с Марианской впадиной. Вот мои французские друзья на тримаране обошли вокруг света за сорок дней – я радуюсь за человечество. Как Уэмура говорил о самом себе – “расширяю планку человеческих возможностей”. Я шел к Полюсу – ох, как мне было тяжело. Упаду, сил никаких, надо мной небо все в звездах – и думаю: “А Уэмура тринадцать лет назад дошел. Он был первый, и снаряжение хуже…” Встаю и шагаю дальше.
– Небо в звездах. Как романтично.
– Помню, в 50-е запустят спутник в космос – а бабушка моя восклицает: “О, масло полетело”. По радио передали – масло на орбиту вывели. Проверяли, что с ним станется. И бабушка решила: раз в магазинах его нет – в космосе будут выращивать. Недавно об этом вспоминал.
– Был повод?
– Шел на яхте вокруг света. У меня GPS, лежу, изучаю свои координаты – и думаю: “Э-э, бабушка, не права ты была. Правильно мы делали, что масло в космос запускали”. За счет космоса я и с Эвереста буду по спутниковому телефону разговаривать.
– Где самые красивые закаты?
– Очень красивые в пустыне, полярных льдах, Антарктиде… На том же Эвересте. Часто было желание, как у художника, – остановить мгновение. Да и в Москве красивые – но мы этого не видим, заняты другим. В первых кругосветках мне закаты пропускать было никак нельзя.
– Почему?
– Только по ним погоду предсказывал на следующий день. Как солнце сядет – такая и будет. До сих пор по привычке смотрю, проверяю тот прогноз погоды, который мне прислали.
*
*
*
– С сомалийскими пиратами сталкивались?
– Бывало. Первый раз – когда с Сейшельских островов перегоняли яхту Вадима Цыганова, мужа и продюсера певицы Виктории. Сопровождал нас военный корабль, плюс на борту было три морских пехотинца с оружием. Но пираты, которые сейчас фактически весь Индийский океан держат в страхе, все равно попытались взять яхту на абордаж.
– Как это происходит?
– Военный корабль не может идти прямо рядом с нами. Двигатель греется. У нас-то скорость 5-6 узлов, у него – в два раза больше. Поэтому он обгонит миль на десять, поворачивает, возвращается. Так кругами и ходил. Причем до Омана нам никак не могли перекинуть на борт пехотинцев – были сплошные шторма. Пересадили, когда зашли в порт на ремонт. У них с собой автоматы, ручной пулемет и “мухи” – гранатометы. И вот, в два часа ночи командир корабля по рации сообщает: “Федор, видишь пять точек на локаторе? К вам приближаются”. А у меня локатор маленький. Присмотрелись – действительно. По одну сторону с ревом несутся три катера, по другую – два. А корабль, как назло, далеко-о-о. Но оттуда начали стрелять трассирующими пулями – чтоб привлечь внимание пиратов.
– А пехотинцы?
– Они тоже палили из пулемета и гранатомета. Но закон запрещает им сразу стрелять в людей. Даже в пиратов. Сначала нужны предупредительные выстрелы. Вот они и долбили поверх голов. Правда, делали это с такой яростью, что за пару минут всю палубу завалило гильзами.
– Пираты отвечали огнем?
– Воздержались. Увидев, что на них огрызаются, развернулись и ушли. Второй раз видел их в Эфиопии, которая граничит с Сомали. Мы шли по пустыне на верблюдах в сопровождении шестнадцати вооруженных человек. Среди них двое – из охраны эфиопского президента. Мужички там простые, если что – тут же бьют на поражение. Никаких предупредительных выстрелов. Поэтому сомалийцы соваться к нам быстро раздумали.
– Животные вас атаковали часто?
– Не без этого. Тяжелее всего пришлось в 2009-м, когда в Монголии укусил клещ.
– Энцефалит?
– Еще хуже – боррелиозный. Целый месяц лечился. Был на грани. Но снова обошлось.
– Кирсан Илюмжинов рассказывал нам, как встречал инопланетян. Вы – не встречали?
– Думаю, Илюмжинов действительно их видел. Но он буддист. А я – православный. Считаю, все, что нас окружает, создано Богом. Включая НЛО и прочие явления, которые пока не разгаданы. Ничего, придет время – все узнаем. Вот лет двести назад люди понятия не имели, что такое молния…
– Из последнего – что поразило вас?
– В 2010-м патриарх эфиопский отвез меня в уникальный храм. Он без крыши – но ни одна капля дождя туда не попадает. Триста километров от Аддис-Абебы, горная долина. Стоит с XIII века, а прежде на этом же месте были другие храмы, самый древний – еще до нашей эры. Вот как объяснить? За стеной льет как из ведра, а внутри – сухо. То ли место намоленное, то ли изначально по какой-то причине осадков там никогда не бывает. Люди увидели – и решили именно на том участке земли построить храм. Где грань этого чуда? Впрочем, много рассуждать на такие темы ни к чему.
– Почему?
– Люди по-разному воспринимают. Вот Илюмжинов решил рассказать откровенно о контакте с инопланетянами – а некоторые смеются. Хотя, уверен, кто-то об этом даже больше знает – но молчит.
– Вы же знакомы с бывшим президентом Калмыкии?
– Да, встречались во время экспедиции на верблюдах по Великому шелковому пути. Прилетаем в Элисту, нам говорят: “В четыре утра – на прием к Илюмжинову”. Я подумал – ослышался. Уточняю: “В четыре часа дня?” – “Нет-нет, утра”.
– Оригинально.
– Ладно, в гостинице завели будильники, приехали, – а в приемной полно народа! Ждут Кирсана Николаевича. Нас увидел, проводил к себе, чаем напоил. Рассказывал: “В восемь утра прилетит самолет – и отправлюсь в Англию”. Оказывается, для него это стандартный график. Мог всю ночь людей принимать, а утром куда-то улететь. Думаю: “Когда ж он спит?!”
– По словам Илюмжинова, четырех часов сна ему хватает. А вам?
– Не всегда. Хотя тоже сплю мало. Ложусь не раньше двенадцати. С двух до четырех просыпаюсь, чтобы помолиться. Дома к этому давно привыкли. Потом прикорну, а часов с шести – уже на ногах.
Юрий ГОЛЫШАК, Александр КРУЖКОВ
